|
| ||
Я помню, как мы с женой впервые побывали на лютеранском служении. Упорядоченная форма богослужения стала для нас совершенно новым опытом после привычных либерально-евангелических церквей. Однако нам это понравилось. Увиденное нами разительно отличалось от всего, что мы знали прежде. Происходившее в церкви определенно имело особое значение. Поэтому мы пришли и в следующее воскресенье. К нашему удивлению, община начала с пения. На этот раз служение совершалось не по розданным брошюрам, а по книге в красной обложке, чередовались молитвы, фрагменты Писания и старинные гимны. Пастор в особом одеянии, отпустив грехи, осенил общину крестным знамением. Литургия достигла своей кульминации в проповеди и Святом Причастии, когда прихожане, благоговейно преклонив колени, принимали от пастора тонкие облатки. Нам казалось, что мы вернулись в Средние Века.
Впоследствии мы узнали, что первое богослужение, показавшееся нам столь строгим, было для этой церкви неформальным. Раз в месяц они позволяют себе отступить от традиционного лютеранского литургического порядка, которого придерживаются в остальное время. Позже я заметил, что, несмотря на попытки найти менее строгий стиль поклонения, лютеранские богослужения в итоге остаются упорядоченнее почти всех остальных.
Духовность лютеран воплощена и осязаема в их поклонении. Дело в том, что хотя я говорил о таких личных вещах как оправдание и призвание, невозможно быть лютеранином вне Церкви. Закон и Евангелие, спасительные Слово и Таинства, пасторское призвание и реальное присутствие Христа оживляют каждую минуту литургии. Каждую неделю при поклонении христианин участвует в Божественном действе, принимая Таинство даров Христовых.
После многих месяцев поклонения в этой церкви, я наконец понял, чем она отличается от других. В ней я пережил ранее незнакомое мне ощущение святости. Одеяния, обряды, интерьер, музыка «отделяли» происходящее от обыденной жизни. «Святость» в буквальном смысле означает «отделейность», а в Америке, с ее стремлением к равенству, с легкомысленностью и терпимостью, нет ничего обособленного или, как часто говорят, ничего святого. Однако постепенно я понял, что церковь — место, где можно найти святость. То, как пастор кланялся кресту и Слову Божию на алтаре, то, как община в определенные моменты вставала и преклоняла колени, величественность литургического языка убедили меня, что здесь происходит нечто особое, нечто необычайное.
В кульминации службы — Святом Причастии — тайна святости становится осязаема. Мы с женой знали, что не можем принимать Причастие. Мы не могли приобщиться к Телу Христову, не понимая в точности, что при этом совершается, не будучи приняты в общину после тщательного наставления. Все остальные церкви, где мы бывали ранее, не придавая столь большого значения Таинствам, не заботились о том, кто может принимать Причастие. Закрытость Причастия и строгие правила лютеранской общины не оттолкнули меня. Подобная практика была для меня непривычна, но она лишь усиливала ощущение грандиозности происходящего в Таинстве. Наблюдение за тем, как причащающиеся подходили к алтарю, преклоняли колена, принимая то, что по словам пастора есть «истинное Тело Христово, за вас предаваемое», и возвращались к своим скамьям часто с преображенными, восторженными лицами, помогло мне принять окончательное решение.
Многие подшучивают над лютеранами, да и сами они часто шутят по поводу отсутствия эмоций в их поклонении. Конечно, лютеранские служения носят объективный характер. Возникает чувство, что благодать действует вне твоих ощущений, и это резко отличается от более субъективного стиля, предпочитаемого другими богословскими учениями. Лютеранское поклонение сосредоточено на Боге, а не на людях. Однако я нахожу лютеранское литургическое служение весьма волнующим. Оно заставляет меня испытывать глубокие переживания — не в виде спонтанных эмоциональных всплесков, но как ответ на нечто реальное.
Богослужения, а также глубина и богатство проповедуемого учения, о котором я стал много читать, показались нам столь привлекательными, что мы решили вступить в общину. Это оказалось не так просто. Прошло несколько недель, прежде чем мы поняли, что не будет приглашения к алтарю, и что наше вступление потребует больше, нежели выйти вперед и «принять благословение общины». Нам предстояли долгие месяцы занятий, таких же сложных и глубоких, как курс аспирантуры, который я только что закончил, и узнать действительно пришлось очень многое.
Наконец, мы были приняты в общину и впервые участвовали в Вечере Господней. Позднее была крещена наша новорожденная дочь. Мы продвигались все дальше и дальше.
Лютеранское поклонение погружает прихожан в Слово Божие. Лекционы, ответные слова общины, великолепные фрагменты служения, такие как Introitus и Kyrie, — не «пустые повторения», как уверяют наши критики. Это истинные библейские слова. Лютеранские гимны — не способ выражения эмоций, скорее, они представляют собой серьезное доктринально-художественное осмысление библейского текста. Символ веры и молитвы основаны на Писании. Проповедь лютеранского пастора никогда не превращается в зажигательные речи моралиста, размышления на тему происходящих событий или лекцию по популярной психологии, но неизменно провозглашает Закон и Евангелие по установленным текстам. Святое Причастие, в свою очередь, является повторением Вечери Господней, как она описана в Новом Завете. Слово Божие пронизывает лютеранское поклонение и является средством благодати.
Австралийский богослов Джон Кляйниг сказал, что поклонение — это не что иное, как переживание рая на земле. Мы видели, что попытки земных царств построить рай на земле оборачиваются бедствием. Но Церковь, как часть того же духовного царства, что и на Небесах, каждое воскресенье соединяет Небеса с землею. Во время поклонения мы уподобляемся святым на Небесах, входя в присутствие Божие.
Обращаясь к библейским учениям о поклонении, от Храма до новозаветного поклонения Христу (Евреям 10 и 12), пастор Кляйниг отметил, что во время церковного служения мы поклоняемся вместе со святыми и Ангелами на Небесах. Жертва Христова открывает нам доступ к Богу. Поскольку мы во Христе, в глазах Божиих мы также святы, как Иисус, и Он слышит все наши молитвы, как если бы они исходили от Иисуса. Посему мы можем войти во Святое Святых, в присутствие Божие, — что произойдет на Небесах, и что повторяется каждое воскресенье.
По словам пастора Кляйнига, нам не нужно ждать смерти, чтобы понять свои отношения с Богом. В начале служения мы исповедуем свои грехи, слышим Благую Весть и получаем прощение грехов. Пастор по своему призванию действует «от имени и по повелению Христа», и потому мы слышим Его решение: «Прощены».
В служении Слова Бог обращается к нам через Писание, и Дух Святой созидает веру в наших сердцах. Восхваляя Бога в гимнах, псалмах и прославлениях, мы присоединяем свой голос к голосу каждого христианина и каждой церкви и, более того, к голосам всех искупленных на Небесах — от древних мучеников до наших друзей и родных, ныне пребывающих со Христом.
Как священники Ветхого Завета омывали себя перед входом в священные пределы Храма, христиане омыты Крещением. Как священников освящала кровь жертвенных животных, христиане принимают Кровь Христову в Вечере Господней. Даруя нам Свои Тело и Кровь в хлебе и вине, Он так же реально пребывает с нами, как на Небесах или со Своими учениками. Более того, при поклонении Иисус доступнее для нас, чем был для Своих учеников. Он ближе к нам, ибо мы соединены с Ним на кресте.
Духовность креста отрицает любой морализм, но вдохновляет к самоотверженному служению. Крест развеивает рационалистические домыслы, утверждая истину откровения со всеми ее неизреченными тайнами. Крест противостоит бесплодным поискам мистических переживаний, возвышая бесславное, обыденное, даже мучительное, но через Слово и Таинства предлагающее истинное единение со Христом.
Духовная жизнь, в которой Бог совершает за нас все, может показаться кому-то слишком легкой и неправдоподобной. Но совсем нелегко быть сокрушенным Законом, противостоять своей собственной природе, преодолевать испытания и страдания. С другой стороны, это действительно легко, следует лишь принять дары Христовы. Ведь Благая Весть прощения и благодати на кресте, как сказано в катехизисе, — «непреложная истина». Эта истина — не интеллектуальное суждение, а живая вера, проявляющаяся в искреннем поклонении, в любви к ближнему, в мелочах повседневной жизни.
 Обсудите статью на форуме  | ||
